Сегодня я побывала в трёх вузах Москвы и воочию убедилась, что то из них, которй уже полвека формирует (и никак не сформирует) мировую элиту, стоит такого девиза. Провести четыре часа в тупом ожидании у дверей приёмной комиссии - из-за какой-то вшивой расписки о подаче документов!.. Это будет воистину провал, если бюджетное место для меня откроет только РУДН.
Завтра мне предстоит очень насыщенный день. Завтра обещают двадцать семь градусов, а я вынуждена буду день напролёт таскаться по Юго-Западному округу. Любопытно, почему все выбранные мною университеты находятся именно в этой части города?.. Кроме РГГУ, конечно. Очень хочу туда. Но боюсь, что мне в него не попасть.
Отходя от темы, я констатирую, что моя рождественская сказка, похоже, мало кого интересует. Но назло я всё-таки продолжу её выкладывать, хотя бы ради морального удовлетворения!
читать дальшеО её происхождении было известно крайне мало. Говорили, будто она по национальности француженка и много-много лет назад приехала в Америку из опостылевшего ей Старого Света. Её муж, чудаковатый Гарри Карлайл, под стать своей супруге был преступно беспечен по отношению к будущему, но – в разительное и совершенное отличие от неё – был совсем простым, крайне заурядным человеком. Он работал в Бостонском банке и в высшей степени неожиданно скончался – умер от туберкулёза через несколько лет после рождения Джульетты. Когда минули тягостные похороны, вдова злосчастного банкира забрала двухгодовалую дочь и незаметно покинула Бостон, через совсем короткое время поселившись в Вустере – в нескольких сотен шагов от дома Сайреса Смита. Денег мистер Карлайл оставил после себя совсем немного, и среди новых соседей вдовы долгое время не угасали пересуды, на что же теперь будет жить бедная женщина. Но, ко всеобщему изумлению, миссис Карлайл не обнаружила в своём хозяйстве никаких затруднений и как ни в чём не бывало принялась обустраиваться на новом месте. Ещё до смерти мужа она выписала из Франции старую горничную по имени Жоржетта; уже в Бостоне к Карлайлам в услужение поступила дородная, добродушная негритянка Дженис – и с точно таким же штатом миссис Карлайл появилась в Вустере. С тех пор состав прислуги ни разу не менялся, и было похоже, что присутствие обеих женщин нисколько не стеснят миссис Карлайл. Гордая женщина никогда не просила ни у кого в долг, но щедро открывала свой кошелёк для соседей. В её доме всегда могли найти приют и ласковое слово голодные, бездомные – к немалому недовольству ревностных к чистоте Дженис и Жоржетты.
Эти удивительные подробности жизни вдовы только подогревали смутные слухи о некоем таинственном наследстве, якобы получаемом миссис Карлайл из-за моря от какого-то неведомого благодетеля.
Вот всё, что о представшей перед ней женщине знала миссис Элизабет Смит – знала благодаря многочисленным сплетням, выдумкам и догадкам, которыми оброс скромный, тихий вдовий быт. Сама же она всегда очень терпимо относилась к миссис Карлайл и считала, что она весьма достойная, хоть и очень чудаковатая женщина.
Только одно не раз возводило перед миссис Смит преграду, преодолеть которую она была не в силах, ибо оставалась верна своему стойкому любящему сердцу. Миссис Карлайл никогда никого не ждала. И тем не менее в разговоре с Элизой она нередко держала себя так, словно в ожидании провела всю свою жизнь, не покидая развилки дорог и горько из-за этого страдая.