Morn's Morning

[AnnaTim]

Если кто ещё видел (в чём я сомневаюсь) мой фанфик "Хроника м-ра Спилета", получаем вбоквелл к нему, написанный в соавторстве с  Marie Paganel.

Название: Morn's Morning
Авторы:  Marie Paganel &  Anna_Dreamer
Рейтинг: G
Пейринги: Смит/НЖП, Спилет/НЖП
Отказ: Смит и Спилет принадлежат Верну, НЖП №1 традиционно приписывается Marie Paganel, НЖП №2 появилась впервые в фанфике Anna_Dreamer, к которому и пишется данный "вбоквелл".
Жанр: angst на фоне романса
Описание: о локальном счастье
Предупреждения: OOC
Примечания и комментарии:
1. О названии.
Morn's Morning (англ.) - завтра утром
Morn - сущ. 1) поэт. утро 2) шотланд. завтра
2. Данный фанфик написан в качестве небольшой сайд-стори на фик "Хроника м-ра Спилета" - страницей ранее.
3. Все нестыковки, замеченные вами в тексте, вероятнее всего, объясняются одним или двумя предусмотрительно вбитыми в потолок гвоздями.

***

Это утро было похоже на остальные, и в то же время оно было особенным.
Занавески на окне не изменились, не изменился столик возле кровати, и даже сама кровать была совершенно та же, что и вчера, что и четыре года назад.
Но сегодня первый солнечный лучик, прокравшийся по подушке, наткнулся не на следы слёз, а на растрепавшиеся женские волосы - впервые за много ночей распущенные свободно по подушке и плечам спящей. Переместившись ещё на полдюйма, лучик, пробивавшийся сквозь ту же, что обычно, щёлку между занавесей, остановился светлым пятнышком на виске женщины, и та шевельнулась, разбуженная светом, и открыла глаза.
Миссис Смит вдохнула воздуха – тоже очень знакомого, колкого из-за мельчайших пылинок – и сощурилась на мягкий ранний свет.
- Мне снилось, что ты вернулся, - произнесла она тихим шёпотом, обводя взглядом комнату.
И тут горячие, ласковые волны, заструившись, окутали её, и миссис Смит вдруг ясно поняла, что это не пустые слова…
Это был не сон, не бред, не видение. Он действительно был здесь. Он и сейчас здесь!
Солнце ещё не показалось из-за горизонта. Предрассветные тени играли на загорелой коже спящего Сайреса Смита. Его губы были слегка приоткрыты, и миссис Смит слышала его глубокое, размеренное дыхание. Ей стоило лишь немного повернуть голову (что почему-то далось с трудом) и с невольным тихим выдохом упереться взглядом в его лицо. Да, он здесь… Чётко очерченный профиль – серебристые волоски налипли на лоб – ресницы подрагивают. Миссис Смит застыла как изваяние, не отрывая глаз от лица долгожданного мужа и чувствуя невероятное счастье, счастье до рези в сердце, от того, что он и правда здесь. На душе её было так светло и спокойно, в таком образцовом порядке всё выстроилось в голове, что можно было бы только дивиться. Но чему здесь удивляться?.. Ведь Сайрес рядом.
Всё было на самом деле.
Элизабет Смит тихонько выскользнула из объятий мужа и присела на край кровати, торопливо заплетая волосы.
Сайрес, утомлённый её ласками, всё ещё спал, спокойно спал в своей постели, у себя дома – сколько долгих лет он ждал этого, сколько лет ждала этого его супруга! Конец долгим одиноким ночам, тайным слезам, холоду и отчаянию.
Она любовалась мужем, как любовалась им много лет подряд в те времена, когда они были вместе - до того, как Сайрес... погиб.
Да, была веская причина так считать. Об этом не было объявлено официально, об этом старались молчать её близкие, об этом избегали говорить её друзья, но пустой дом, пустая комната, пустая постель – четыре года они свидетельствовали о том, что Сайреса больше нет. И четыре года миссис Смит, какой-то своей частью ощущая это, продолжала надеяться. Если всё снаружи говорило, что Сайрес погиб, всё внутри неизменно заявляло, что он жив и ещё вернётся.
И теперь они все – каждый гвоздик, каждая ступенька – видят, что хозяин вернулся, и теперь они тоже все радуются, ликуют, что могут встретить его, и теперь весь дом как будто полон света, неги, теплоты – а скоро и солнышко взойдёт, и возликует природа!..
Подумав о времени, миссис Элизабет вспомнила о своих обязанностях. И какой радостью налилось её сердце, когда она поняла, что сейчас будет хлопотать для него! Скорее одеться, умыться и бежать вниз, ведь там столько дел, столько приятных, счастливых забот, столько свежести и столько жизни!..
И, о Господи, с какой радостью и даже злорадством в адрес судьбы сорвал вчера Марк с портрета над камином траурную ленту!
Она надела светлое платье. Каково вчера Сайресу было видеть её в тёмном наряде! Он ещё так забавно гордился когда-то, что у него красивая жена – а она так смущалась, привыкшая в детстве к славе дурнушки.
Теперь пусть своё возьмут весна, весна и Сайрес – не место больше в их мире тёмным краскам!
Она не могла выйти из спальни – не могла заставить себя оторвать взгляда от мужа. Живой, живой, но настолько измождённый, как будто тронутый губительным дыханием смерти, которая запечатлела на его челе знак своей близости - седину…
Но жена не уступит его смерти больше никогда!
Элизабет мельком поймала своё отражение в зеркале, и ей показалось, что она помолодела лет на десять. Потом она перевела взгляд на спящего Сайреса, и ей подумалось, что она ещё долго могла бы смотреть на супруга. Жадно запоминать каждую морщинку на лбу, шрам от зажившей царапины на скуле, очертания носа, губ, раскинутые расслабленные руки – такие сильные, такие беспомощные сейчас, – обнажённую грудь, приподнимавшуюся от спокойного дыхания... Но её звали домашние хлопоты, и тем сладостнее была эта краткая разлука, что теперь наверняка они увидятся вновь.
Наконец миссис Смит склонилась к мужу и поцеловала его в приоткрытые губы, и лишь затем выпорхнула из комнаты. Она тихонько притворила за собой дверь и, чувствуя, как ей невероятно легко и весело передвигаться, на цыпочках спустилась по лестнице. Сохранять спокойный шаг не всегда получалось; миссис Смит чудилось, что она вот-вот взлетит. Сердце в груди её стучало гулко и быстро-быстро, и дыхание умерить не получалось. Подошвы домашних туфель, пожалуй, слишком громко постукивали о твёрдое тёмное дерево. Миссис Элизабет как пятнадцатилетняя девушка перемахнула через последние две ступеньки и почти с размаху влетела в гостиную.
Он сидел на диване, опираясь локтями на колени и свесив руки между ног. Кажется, когда Сайрес уводил её из гостиной, он сидел в той же позе. Как бишь там его?..
Гедеон Спилет.
То, что это Гедеон Спилет, миссис Смит узнала только вчера, и основательно успела забыть не только его внешность, голос и профессию, но и самое его существование. То, что он сидит на диване в её гостиной, не показалось, конечно, невероятным – но эта сгорбленная, темноватая фигура в отсветах слабо тлевшего пламени камина слишком разительно отстояла от всего того, чем полнился воздух и её сердце.
Она неловко кашлянула и, не дождавшись никакой реакции со стороны гостя, подошла к окну и раздёрнула шторы. Отблеск рассвета потревожил глаза сидящего мужчины, и тот поднял взгляд.
- Доброе утро, мистер Спилет, - приветливо, не сдерживая улыбки произнесла миссис Смит.
Глаза его быстро и плотно закрылись на свет, и какое-то мученическое выражение на мгновение поразило его лицо. Миссис Смит пришла в голову нелепая мысль, что он не хотел, как и она, чтобы эта ночь кончалась и наступал рассвет. Но тут он мгновенно распахнул глаза, и миссис Смит, очевидно, попала в поле его зрения. Он угловато привскочил и словно без сил опустился на диван. И Элизабет было как-то неловко из-за своего: «Доброе утро, мистер Спилет». Доброе!.. Самое доброе, самое прекрасное, желанное, волшебное утро на свете! Она улыбнулась откровенно счастливо, произнося свои слова!.. Только неловко ей стало от того, что было совершенно ясно: мистер Спилет оттягивал рассвет по совершенно иным причинам.
В гостиной повисло неуместное молчание, и Элизабет своим трепетавшим сердцем почувствовала знакомую тишину – это было молчание скорбное, какое, казалось, со вчерашнего дня должно покинуть этот дом. Гедеон Спилет низко наклонил голову и потом снова поднял её – очевидно, это следовало расценивать как приветствие. Его лицо стало темно, холодно и строго – миссис Смит это было удивительно и странно. Весь дом её был весел и сердце её пело от радости: а тут этот непонятный худой мужчина, словно тёмное пятно на цветастой ткани!.. Какой-то особенный мрак застлал его глаза – и от этого мрака миссис Смит становилось не по себе.
-Такой чудесный день настаёт, мистер Спилет, - снова заговорила миссис Элизабет, деловито подходя к камину и с безоблачным лицом беря в руки кочергу. Обернувшись, она обратила внимание на его измятую одежду и лохматые бакенбарды. Он что же, получается, провёл ночь здесь?.. – А вы разве не спали, сударь?
Мистер Спилет опустил глаза и, как угрюмый школьник, желающий, чтобы все оставили его в покое, отрицательно качнул головой.
-Чем же вам не приглянулась комната, которую приготовила для вас Белла?.. Она сказала, что проветривала постели; но если простыни оказались сырые, я выговорю ей, и…
-Нет-нет, не беспокойтесь, я вовсе не поднимался наверх, - поспешно ответствовал гость.
Миссис Смит показалось, что от неё отмахнулись. И её любящее чуткое сердце уловило в тоне мистера Спилета до боли знакомую чёрную безысходность, с которой она сама когда-то всех избегала. Волна безотчётной жалости поднялась в ней; ей захотелось узнать, в чём тут дело.
Она закончила выгребать золу и села рядом с ним.
- Мистер Смит ещё не встал, - молвила Элизабет. - Вы хотели бы поговорить с ним?
Мгновенный, видимо, не проконтролированный поворот головы – и так же мгновенно сверкнувшие глаза. Что это? Мистер Спилет злится? Впечатление такое, что он меньше всего на свете сейчас хочет видеть Сайреса.
Для миссис Смит было невозможно этого представить.
-Сейчас? Я не хотел бы, - с едва умеренной резкостью выпалил мистер Спилет. И хоть голос его был приглушён, неподдельная злость послышалась в его тоне. Потом его щёки залились краской; он взглянул на миссис Элизабет и, видимо, устыдился своей невежливости:
-Прошу, не подумайте, - поспешно выдавил он, - что я не рад вас видеть, миссис Смит… Я не выспался и сам не знаю, что говорю. Позвольте уйти.
И он сделал явственное, решительное движение, чтобы встать. Но миссис Смит была настойчивой женщиной; она придержала его за плечо, и тот вынужден был остановиться. Взгляд, брошенный в сторону хозяйки, показался ей очень странным – гневным и вместе с тем страдальческим.
-Мистер Спилет, что с вами? – мягко спросила она. – Хотите, я принесу вам воды?
-Нет!.. Глупость какая… Ох, простите, - бессвязно забормотал он. – Я здесь так... Сайрес после меня найдёт, когда сочтёт нужным.
В ликующее сердце счастливой супруги на миг ворвался укол ненормальной ревности. Только что имя Сайреса было лишь её собственным достоянием, и вот мужчина с безумным взглядом произносит его хриплым голосом, полным такой тоски, как будто в его устах не самое светлое имя этой весны!
- Вы с Сайресом, должно быть, стали большими друзьями за... за эти годы?
Перед этим уставшим человеком ей стало даже немного стыдно за своё теперешнее счастье. За те годы, когда её не было рядом с мужем – рядом с ним был Спилет, его друг. Всегда, даже когда она уже не верила в то, что Сайрес вернётся. Всегда, даже когда до гибели оставался последний шаг...
- Вы столько пережили вместе.
- Да.
Счастливое воображение миссис Смит вернулось наверх, к спящему Сайресу, и нежность пушистым котёнком свернулась в груди; но тут взгляд её непроизвольно упал на ссутуленного у огня Спилета, и неимоверное отличие ударило её по глазам. Мистер Спилет сопровождал Сайреса всегда – и, наверное, делил с ним все горести, все радости, всё то, чего миссис Смит не могла разделить с ним сама; а теперь, когда всё так хорошо, когда всё так удачно… что же остаётся ему – мистеру Спилету? И миссис Смит опять устыдилась своего счастья.
- Вы не рады тому, что вернулись на родину, мистер Спилет?
Теперь это был не гнев, не стыд и не отчаяние – теперь это была настоящая боль, истинная боль в глазах Гедеона Спилета. К ней примешивалось нечто вроде горькой усмешки: он смотрел на неё и заявлял без слов, что она не способна его понять. Потом он, видимо, кое-как унял себя:
- Очень рад. Я, знаете ли, даже позволил себе взять несколько газет, которые нашёл у вас здесь. Я искал старые газеты. Да, - он словно бы с трудом делал свою речь связной, - да, я хотел узнать, что произошло в мире в наше отсутствие.
- Линкольна убили, - произнесла Элизабет как-то совсем механически, словно поддавшись гипнотической силе взгляда, полного боли.
- Я знаю. Очень жаль. Но теперь, я знаю, выбрали генерала Гранта. Я воевал с его армией.
Он говорил ровным тихим хрипловатым голосом, как будто всё сказанное не касалось его ничуть.
- Я воевал... - повторил он, как будто и не слышал, что сказала его собеседница. - Ваш муж также, сударыня. В армии генерала Гранта. Были большие потери, я сам не раз телеграфировал об этом в «Геральд».
И, кажется, именно тема разговора заставляла его произносить каждое слово всё более и более отрешённо.
- Я знаю, - ответила она просто. - Я там потеряла мужа.
Ей иногда помогало это знание: были большие потери, не я одна такая. И без вести пропавшие есть, всё эта кровавая земля Вирджинии, страшные битвы, огромные потери. И ведь ждут мужей, все ждут, и даже те, у кого погибли – ждут. Возможна ошибка. И, наконец, чудо возможно.
Хотя сам Сайрес никогда не верил в чудеса.
- А вы верите в чудеса, мистер Спилет?
Мистер Спилет до этого содрогнулся, замер, с дребезжащим недоверием глядя на неё; конечно, он был потрясён: ведь его друг там, наверху, живой и невредимый!..
Но тут он отшатнулся так страшно и резко, что чуть не свалился на пол с дивана. И вдруг воздух разорвал его жуткий, громкий смех!.. Да, он хохотал, исступленно, как помешанный, запуская пальцы себе в волосы и чуть не сгибаясь пополам! Миссис Смит вжалась в спинку дивана. Так страшно ей было последний раз тогда, когда Марк попал под копыта лошади. И до чего же кошмарно было слышать, как этот заливистый истерический смех перешёл в неконтролируемый поток речи…
-Ага?! Я! В чудеса! Вы думаете, этот так просто? Нет, нет, но разве когда капитан Немо, этот ангел, этот благодетель, спас нас всех от неминуемой смерти, - разве это было не чудо?! А разве когда ваш муж – слышите, миссис Элизабет, ваш муж! – когда ваш муж лежал бездыханный на берегу, бледный, обмякший, холодный, как утопленник, когда мы не надеялись, что он ещё откроет глаза, – когда он очнулся, спасённый, разве это было не чудо?! Да, да, да, а наш аэростат!.. Наш аэростат, выбросивший нас на остров Линкольна!.. Это всё потому, что на нём были люди, ради которых совершаются чудеса! Они, они – и там был Сайрес!.. Сайрес!.. Ради него, миссис Смит, ради вас, миссис Смит, Господь всегда сотворит чудо! Сайрес совершенен, он самый лучший человек на земле, а вы… вы… (Рыдание) Сумели, дождались!.. О, как бы ради вас не могло совершиться чудо!.. Но я – я, кто я такой, чтобы… уповать на чудеса?!.. После того, как я… А Сайрес всё твердил мне… Чёрт возьми, какое я имею право чего-то ждать? Надоело, не могу, тут всё… везде… Куда мне – в Нью-Йорк? на Парк-Лейн? Нет! Нет! Только не туда! Там она… ждала, болела, писала… Господи, зачем я не погиб?!
Он уронил голову на руки, плечи его задрожали – но он не плакал, не рыдал, и его сухое отчаяние было ещё горше слёз.
-Мэри!.. Мэри!.. – шептал Спилет.
И миссис Смит с великим облегчением отделилась от спинки.
Слава Богу.
Он не больной, не сумасшедший, он не причинит никому вреда. Он просто очень несчастный человек.
Её ладошка легла гостю на плечо.
-Не трогайте меня, миссис Смит, - глухо донеслось из-за зажимавших лицо ладоней.
Миссис Смит и не подумала убирать руку.
-Что с ней случилось? – тихонько спросила она. Голос наконец высвободился из долгое время напряжённых связок и вышел несколько надломленным.
-Она умерла, - так же глухо и почти монотонно ответил Гедеон Спилет.
- О! Я... не знала... простите меня, мистер Спилет, я...
– От голода, - закончил он. – В осаждённом ***. В 1863 году.
И замолчал. И тогда Элизабет начала говорить тихонько, почти в тон его предыдущих слов:
-Тогда было трудное время. Сыновья старшие рвались на фронт, Сайрес за два года ни разу не был дома. Зимой Джон – младший наш сын – схватил воспаление лёгких и пролежал в постели два месяца – к счастью, обошлось, он выжил. Потом Сайрес приехал на три дня – Господи, всего три дня! – и снова... и больше уже не вернулся... То есть, что это я! Вернулся – вот теперь, через пять лет.
Гедеон Спилет медленно поднял голову и взглянул на неё опустевшими, будто рыбьими глазами. А глаза у него, наверное, раньше были очень красивые – зелёные, искристые, задорные…
-Вернулся, - машинально, мутным тоном повторил он за ней.
Она снова неловко улыбнулась, вспомнив о муже, и продолжала свой совершенно неуместный рассказ. Воспоминания нахлынули так внезапно, что молчать миссис Смит просто не могла.
- После войны тоже было тяжело. На ферме рабочих больше не было, платить им нечем. Марк и Роберт тогда работали за всю семью. Я от горя... глупо, конечно... от горя после смерти Сайреса едва не отравилась, - она вцепилась в свою юбку, вспомнив об этом. - Дети мне бы не простили…
-Сайрес бы не простил, - заметил Гедеон Спилет неожиданно кротким голосом; словно этот факт не врезался ему в сердце болезненными шипами. Он положил ногу на ногу, опустил на колено скрещенные руки и коротко упал на них правой щекой, лицом к Элизабет.
- Вы так часто говорили эти слова сегодня: «смерть Сайреса», «Сайрес погиб». Вы верили в это так долго, что теперь порой забываете о его возвращении?
-Я!.. Я… - миссис Смит вспыхнула, и, хоть она понимала, что не должна сердиться на него – несчастного, возмущение само подступило к горлу. – Знаете, я была близка к безумию в те дни, когда осознала, что никогда больше не увижу своего мужа!.. – почти с вызовом заявила она.
-Осознали – то есть, поверили? – тут же ухватился за её слова мистер Спилет; инстинкт ли журналиста гнал его вперёд?..
-Я? Да нет же!.. – выкрикнула миссис Смит и тут осеклась. – Ну вот видите!.. Чуда вовсе не я была достойна, - почти уже сквозь слёзы улыбнулась она.
И мистер Спилет, до этого настырно добивавшийся от неё того, чего он, похоже, и сам не осознавал хорошенько, сейчас сдался, когда она сдала свои бастионы. Простое признание в слабости, которое миссис Смит не побоялась высказать, странно подействовало на него.
-Да, это Сайрес… - пробормотал он, взгляд его блуждал, - Сайрес, он… он не верит в чудеса, но притягивает их к себе. Он такой... искренний всегда!..
На этих словах подбородок мистера Спилета наконец-то задрожал.
Миссис Смит доверительно наклонилась к гостю и взяла его худую, сухую ладонь.
-Мистер Спилет, а хотите, я вам кофе принесу?
Он посмотрел на неё в некотором смутном изумлении, словно заранее почувствовал какую-то двойственность в эти словах. Во всяком случае, не само предложение удивляло его…
-Что? – спросил он, по-детски наклонив голову.
-Кофе, - повторила миссис Смит, слегка выделив это слово тоном. – Вам ведь необходимо подкрепиться, верно?
Гость сначала коротко встряхнул всколоченными бакенбардами, словно сгонял с себя наваждение, а потом кивнул.

Кухня полнилась голубоватым полусветом, получавшим свой цвет из-за плотных бирюзовых занавесок на окнах. Мередит, невеста Наба, кипятила большой чайник. Радостная улыбка расцвела на чёрном блестящем лице, когда на кухню вошла хозяйка; миссис Элизабет, не говоря ни слова, прошла прямо к дальнему шкафчику и открыла его. Там, запрятанная между баночками со специями, стояла небольшая жестянка, хранившая в себе вещество, которое напоминало кофе. Это и был, в сущности, кофе – только не совсем, пожалуй… Миссис Смит не раздумывала. Она и не могла бы сейчас дать себе осмысленный отчёт, почему она решила напоить мистера Спилета этим;просто какой-то внутренний голос, звучавший неясно, говорил ей, что это нужно. И всё.
Появившись в гостиной снова, она застала гостя в том же положении – откинутым на спинку дивана, с опущенной головой. Сейчас он, пожалуй, смотрелся со стороны не так безнадёжно; доля расслабленности добавилась в контуры его силуэта. Немножко забылся, значит. Что ж, она и хочет помочь ему забыться…
Он принял из её рук кофе молча, бросив на неё исподлобья неожиданно прояснившийся взгляд; взгляд был как будто испытывающим, словно он обо всём догадался и безропотно принимал то, что ему давали. Миссис Элизабет всё ещё держала блюдце очень близко от его подбородка, когда мистер Спилет сделал несколько глотков и как будто благодарно вернул ей чашку назад. Потом веки его задрожали, руки опустились, и странный вздох сорвался с губ несчастного журналиста. Снотворное действовало быстро: Спилет мягко опустился на спину, голова его склонилась лицом к чуть тлевшему камину. Невозможный, но всё же очевидный покой отразился в его бледных чертах. Он-то его не осознавал; он и не почувствует его, когда откроет глаза и всё вспомнит. Но, быть может, он свыкнется с мыслью, что жизнь не остановить, и ещё во что-то поверит, когда она захватит его, перестав проходить мимо.
Миссис Элизабет Смит, накрывая Гедеона Спилета тёплым клетчатым пледом, подчинилась внезапному порыву и, склонившись, коротко перекрестила его.
-Бедняжка, - прошептала она и направилась к двери.
Уже у самого порога она снова поглядела на гостя, и тут до её слуха донеслись нарастающие уверенные шаги.
Миссис Элизабет сразу узнала их; счастливая улыбка тронула её губы: она всё ещё помнит эту походку на слух. Сколько раз она за последние четыре года прислушивалась к тишине, надеясь услышать этот знакомый ритм, и вот только теперь, не ожидая, услышала наконец-то.
Ей не нужно было оборачиваться, чтобы почувствовать, как супруг подошёл к ней сзади.
- Сайрес!
- Доброе утро, миссис Смит.
Он легко провёл рукой по плечу супруги, словно поправляя её шаль, но в этом движении чувствовалась неуловимая нежность. Элизабет поймала его руку в свои и прижалась к ней щекой.
- Спилет всё-таки не спал всю ночь?
Эта фраза выбила Элизабет из колеи.
- Да, - просто ответила она, отпуская руку мужа, - мы с ним немного поговорили, и я напоила его снотворным, подмешанным в кофе.
- Спасибо, - Сайрес несдержанно и порывисто приобнял супругу за плечи, но тут же спохватился и отстранился. – Спасибо, моя дорогая.
Да, Сайрес понял всё без слов. А разве можно было от него не ожидать этого? Миссис Смит улыбнулась печально и повернулась к Сайресу лицом…
-А я… я… - прошептала она, горько опуская глаза долу и покачивая головой. – Он-то несчастный, но я!.. Было время, когда я уже думала, что…
Мистер Смит не дал супруге договорить и закрыл ей рот поцелуем. Сердце раз стукнуло и тут же упало, миссис Элизабет обхватила шею мужа руками и едва не разрыдалась от счастья. Он это знает, и он даже простил…
В этот момент солнце взошло над штатом Массачусетс; его мощные живительные лучи проникли на ферму мистера Сайреса Смита, осветив двух счастливых супругов и спящего под пледом страдальца, для которого, быть может, ещё не всё было кончено…