Don't mind me. Мы с Мари посмотрели "Русский вопрос". Симонов, экая ты сволочь.
Когда-то в универе мы читали подшивки «Правды»...Дабы взглянуть на советскую журналистку в самом достоверном её отображении, я отправилась в Историческую библиотеку и просмотрела газету «Правда» за май 1936 года. Мне захотелось увидеть, каким образом пресса отображала жизнь страны 80 лет назад, точно такой же весной, какая стоит сейчас. Меня всегда занимало соображение, что человеческие мысли, чувства, привычка воспринимать себя, фантазировать, вторить – во все времена примерно одинаковы. Я снова имела возможность в этом убедиться.
Итак, что же даёт нам газета «Правда», если взглянуть на месячную подшивку её номеров. Каждая первая полоса преподносит читателю информацию о важном и знаковом событии, либо рассказывает о чьём-то громкое выступлении, либо содержит цитату из сочинений В.И. Ленина, либо открывает номер произведением И.В. Сталина.
Воистину, «Правда» - это главная государственная газета, она предназначена отнюдь не только занимать читательскую аудиторию. Здесь публикуются серьёзные экономические сводки, характерные для бурной деятельности 30-ых годов, здесь присутствуют целые развороты статистических таблиц, здесь серьёзная, на целую полосу информация из зарубежья. Как я могла судить, имея представление о «Вечерней Москве» примерно того же времени, это очень много для советской газеты.
Газета выглядит куда более строго, нежели «Вечерняя Москва»: нет колебаний в размере кегля, шрифт меняется только у заголовков, причём это делается гармонично и удачно. Каждая полоса производит впечатление чистого, аккуратного единства: закономерно, что «Правду» тщательнейшим образом верстали.
Не так много здесь иллюстраций, как в уже упомянутой «Вечерней Москве»: большую часть иллюстративного материала составляют портреты – большие, иногда в четверть полосы, чёткие, выразительные и удивительно талантливые. Глядя на них из XXI века, трудно представить себе, что для газеты могут так тщательно рисовать. Это даже если держать в голове, как долго печать обходилась без фотографии, даже если вспоминать рисовальщиков – военных корреспондентов, чья мобильность просто уму непостижима. Качественные портреты в газете – это какой-то совершенно иной уровень.
Отдельно стоит сказать о фотографиях – их тоже немного, и порой они настолько размыты, что нетрудно спутать их с рисунками. А порой – они выглядят ну абсолютно так же, как в современных «карманных» фоторедакторах выглядит опция «старое фото». Я просто-таки представляю, как сегодняшние школьники обвиняют редакцию «Правды» в плагиате.
Умиляет и восхищает реклама: всегда на последней полосе, хрестоматийные «требуйте во всех магазинах», пиво, мороженое и улыбающиеся женщины рядом. Немного неуместно даже в «Правде», такой серьёзной газете.
Время проступает сквозь печатные страницы – и уже на первых номерах мне стало ясно, что это происходит куда более скупо и сдержанно, нежели было в «Вечерней Москве». Никакой непосредственности, никакой милой улыбки читателю между строк. «Правда» в своём выражении времени серьёзна, позитивна и торжественна. Я знаю, как определить речь журналистов «Правды». Это речь победителей.
Итак, о чём же здесь пишут. Помимо грозного фасада – первой полосы – здесь есть место для народных голосов. Да, просто-таки реплики городских и сельских жителей, рабочих и колхозников, о своей жизни, о чуде торжествующего социализма, о благе грамотности и, разумеется, о стахановском движении. Кажется, газету населяют только партийное руководство, стахановцы, стахановки, их мужья и жёны. Периодически – дети, пионеры, как в фельетоне Кольцова, тоже будущие стахановцы. По-детски глупые ещё, но подающие надежды. Как я уже сказала, есть место и зарубежной хронике, и тому, что мы сейчас бы назвали экономической аналитикой, и фельетонам, и – разве без них было возможно – очеркам. Читая их, чувствуешь невероятную несправедливость. Как же так, что в нашем современном мире не встречается подобная красота! Кусочек литературы в газетном подвале – это ведь пир духа, иначе не скажешь, а читатели прошлого имеют таковой каждый день к завтраку – и не подозревают, насколько им повезло!.. Да уж, повезло. А теперь давайте разбираться, повезло ли.
Когда я читала «Вечёрку», я явственно чувствовала, что отображаемый в газете мир конструируют искусственно. Он уютен, мягок, дружелюбен, вокруг тебя только хорошие люди, каждый протянет руку и подставит плечо. Но он не настоящий. Это просто формирование психологического комфорта населения. А «Правда» - «Правда» поступает иначе.
Показательной для меня стала рецензия Д. Заславского на книгу Джорджа Сельдеса «Свобода печати». Когда бы вы думали она опубликована? 5 мая, в новоявленный День печати. Половину номера журналисты посвятили самим себе: задачам, проблемам, перспективам и, разумеется, сравнению с буржуазными «коллегами». Хотя какие они коллеги, если живут в разных мирах. Итак, говорит рецензент, да, Сельдес – это в каком-то смысле наш собрат. Но очень условно. Он действительно родился не на прогнившем американском побережье, но в социалистической коммуне наподобие Франсевилля Андре Лори. Но потом пошёл работать к Пулитцеру – и всё, ставим крест на человеке. В автобиографии Сельдес признаётся: он был юным, полным энтузиазма пареньком, с горячим сердцем и робким голосом он прибежал в редакцию предлагать свои услуги. И там ему сказали в точности следующее. Нет в Америке никакой свободы печати. Мы все, от начала до конца, проданы капиталу. Вы видите людей в конторе? Они – публичные мужчины. Все.
Юноша не поверил. Он бросился в пучину журналистики – и ощутил на себе, что такое мнимая западная свобода. Сам он, пишет Сельдес о себе, не продался, не писал того, что сам презирал, боролся за истину и справедливость. И Сельдес верит, что свобода печати непременно будет ещё… будет!.. Ведь есть такие как он, значит, не всё потеряно!
Рецензент надменно хмыкает. Буржуазный журналист, говорит он. Никогда ты не перестанешь быть буржуазным журналистом. Ты можешь сколько угодно бить себя в грудь, жаловаться, оплакивать свою участь, тормошить всех вокруг и кричать, что алчешь свободы, - но пока ты не поймёшь правоты коммунизма, ты не будешь достоин сочувствия.
Вот так. Советские журналисты пишут, что Запад уделяет преступно много внимания индивидуалистическому началу, что там все заботятся лишь о себе, что буржуазная пресса насквозь гнила и двулична… Удивительно смотрятся на этом фоне фото счастливых, румяных советских граждан, каждый из которых тщательно назван по имени, каждому из которых дали высказаться, каждый из которых смог сказать, что воспринимает победу коммунизма через собственное маленькое, непримечательное «я». А фокус прост, как видно. Мы готовы всех выслушать, всех пригреть и приголубить, но с одним условием. Только своих.
Гуманистические идеалы отсутствуют, о них не может идти речи как о явлении. Советский Союз – победители, это место, где нашли истину. Кто ею не хочет вместе с вами обладать, того мы и на пушечный выстрел к себе не подпустим. Того мы будем презирать, как врага и капиталиста. И да, да, вы поймите, румяные советские стахановцы: вы лишь до сей поры румяны и счастливы, пока поступаете, как вам скажут. Ваша истина предельна. Она – никого не щадит.
Вот почему «Правда» называется «Правдой»: она уже не одна из многих, она уже не орган полемики и партийной борьбы, она – одна-единственная на свете, это манифест конечного этапа развития. Это орган печати, издающийся в Утопии, и он формирует её информационный облик. «Правда» не развлекает и не обнимает ласково и уютно: она внушает восторг, вдохновляет, мобилизует… и заставляет тревожиться. Потому что истина-то победила – но опасность витает в воздухе, надвигается война. Пора защищать свою Советскую Родину.
Запад не свободен, Запад угнетён, запад погряз в мерзости капитализма. Только советские граждане объявлены свободными. Но не иметь возможности протянуть руку тому, кто всей душой и всем сердцем радеет за общечеловеческие ценности, не иметь возможности улыбнуться и посочувствовать ему; в конце концов, неизменно делить людей на две категории – разве это свобода? Меня мучил один вопрос: неужели так правда думали люди? Неужели действительно – под тем же самым небом, с теми же самыми мыслями, теми же самыми вкусами и привычками, похожие на нас – неужели они правда могли взять и поверить, что одним людям сопереживать можно, а другим – нельзя?
Как знать. До Мировой войны только три года. Когда вспыхнет пожар и человечество толкнут на самый край, за которым – реальный конец света, не останется никакой разницы. Потому что ещё чуть-чуть – и всё. Белые и красные, коммунисты и буржуи, левые, правые, чёрные, зелёные, звёздные и полосатые - все они погибнут, не будет больше никого. Какое может быть дело до чужих убеждений и чужого образа жизни, когда на кону – весь мир. И буржуазный журналист, и пожилая колхозница, дающая рекордные центнеры свёклы – все они станут просто людьми, борющимися за те ценности, которые выходят за рамки концепции «Правды».
Истина оказалась не гуманистична. Вы ведь помните, что это тридцать шестой год: кто-то ещё смеётся, рассыпает цветы и громко поёт на Первомайской демонстрации – а кого-то уже расстреляли в застенках. Кольцов искренне верил и был предан Правде. Он писал про пионеров, которые наше будущее. Правда не пощадила его. Ей никакого дела нет, что это Кольцов – честь и слава российской журналистики. Она уничтожила его, как только он стал не угоден.
…Хорошо жить в мире победителей. Ничего не надо решать. Всё уже сделали, допоняли, додумали прежде тебя. А ты знай себе выполняй заветы великого Ленина. Не то, что буржуазный журналист, чья живая душа сама, через беды и отчаяние, добралась до собственных взглядов на жизнь. Я лишь только хочу верить, что простым людям было понятно: идеология не может заменить нравственность. Мы столько веков были православными. Война дала понять: любовь и милосердие – не погибли в нас.
Теперь, когда Правды нет, что нам ещё остаётся?..