В Гибралтаре, с честью выстояв против коварства пуншей, которыми его угощали английские офицеры, не упустившие случая в связи с его прибытием оживить свою унылую службу, Жюль Верн сделал короткую остановку и 27 июня встретился в Оране со своим сыном и Онориной. Местное географическое общество не преминуло устроить заседание в его честь.
Жан Жюль-Верн, «Жюль Верн»
Еще одна короткая остановка была в Гибралтаре, английской военно-морской крепости, произведшей на писателя гнетущее впечатление, которое через несколько лет отразилось в сатирической новелле «Жиль Бралтар».
Е.П. Брандис, «Рядом с Жюлем Верном»
Здравствуйте, дорогие невидимые любители истории костюма! Примите извинения за то, что мы с вами так давно не встречались, занимайте места и приготовьтесь вернуться в волшебный мир «Поисков...», где костюмы удивительны, а герои вдохновляющие.
Итак, Онорина. Нам осталось всего два платья (
), и как только мы закончим о них разговор, можно будет переходить непосредственно к героиням «Детей капитана Гранта». Чтобы мне не застрять на Вовчке и не затянуть это дело ещё Бог знает на сколько.
Итак, мы попадаем на «Сен-Мишель».
читать дальше
Потрясающе-ослепительное солнце, солёный ветер, море глубоко-синего цвета... Верн сидит в своей белой-белой, такой же солнечной каюте и пишет «Детей». Картина совершенно идиллическая - и полностью выдуманная. И уж из предыдущей главы наших рассуждений мы знаем, что Верн только в марте 1866 года водворился в Кротуа, где повстречал баркас «Сен-Мишель» и влюбился. Как раз в это время печатались «Дети». Другой, ещё более морской и романтический роман писался в такт дыханию волн - «Двадцать тысяч лье под водой». «Да! - восклицает Жюль, обращаясь к Этцелю. - Я пишу Вам на подходе к Лондону, где буду через несколько часов. Я вбил себе в голову, что «Сен-Мишель» доберется до Лондона, и вот мы почти у цели… Я заканчиваю первый том «Двадцати тысяч лье под водой» и работаю так, будто сижу у себя в кабинете на улице Лефевр. Это великолепно – какая пища для воображения!» И Верн действительно работал здесь так, словно лучших условий не существовало. Он бороздил северные моря и видел сквозь толщу морской воды, как вслед за утлым баркасом движется его величественная фантазия - «Наутилус», никем поныне не превзойдённый.
Уж давно вернулся в родную Францию господин Аронакс - и колонисты, дремавшие тогда в писательском воображении, восстали людьми будущего и спасли капитана Немо; Жюль Верн отправляется в Средиземное море, и совсем другое судно несёт его туда. 1884 год, величавый «Сен-Мишель III», настоящая яхта, а впереди - только даль и захватывающие путешествия! Евгений Павлович вслед за Жаном творит поэзию, описывая это время. Говорухин тоже творит поэзию - в своём мире и в своей системе образов.
Мы встречаемся с Жюлем и Онориной по прошествии совсем недолгого времени: это их первое путешествие на старом-новом баркасе. И вся жизнь перенесена на него: несчастный Анри кулинарит в непереносимых условиях, Александр Дюлонг, заменивший капитана Оллива, приоделся, облагородил свой суровый вид и теперь мнится почтенным капитаном, тихо и исправно несущим свою службу.
А вот и Онорина! Да-да, поражайтесь и дёргайте бровью вместе со мной.
Онорина - весёлый морячок! Онорина - непосредственный подчинённый капитана Дюлонга! Онорина - Дик Сэнд!
Онорина преобразилась в свою морскую версию и более чем органично вжилась в мирок «Сен-Мишеля».
Кстати, ведь при первом просмотре удивляешься, даже зная, что Онорина не приняла «Сен-Мишель» в штыки, - всё равно трудно себе представить, что она шаловливой девчонкой побежит ставить паруса.
Ну, раз побежала - придётся нам анализировать её моряцкое платье.
Что можно сказать. Это платье, стилизованное под матросский костюм. Причём даже не имеет значения, какой национальности может быть моряк, носящий что-то подобное: всё потому, что художник по костюмам явно исходил не из гипотетического настоящего (середина шестидесятых), а из викторианской эпохи вообще. В упомянутое время не была популярна стилизация на морскую тематику. Женщины, ходившие на яхте и гулявшие по морскому берегу, носили приблизительно вот такое:
Seaside Ensemble c. 1864.
Да, вынуждена огорчить тех, кто думает, будто вся викторианская эпоха с самого конца тридцатых годов была наполнена детьми в гюйсах и женщинами в матросских соломенных шляпках. И царевич Алексей, золотое сердечко России, чья матросская курточка стала неотъемлемой деталью его иконографии, - не показатель, а только последний вздох уходящей эпохи. Так что и Верн, с такой любовью изображённый мальчиком-юнгой рядом с Нантским музеем, ничего подобного не носил. Детская одежда только начала выделяться как вид. Вы скажите спасибо, что он там не в платьишке.
Принято считать, что моду на морской стиль придумали англичане. Действительно, королева Виктория как-то нарядила своего сынишку Альберта-Эдуарда в форму морского офицера. И вот теперь никто её топором вырубить искоренить не может. 
Вот он, мальчик Альберт-Эдуард, на портрете Винтерхальтера, а вот его костюмчик на фото.
Franz Xaver Winterhalter. Albert Edward, Prince of Wales, 1846
Child's sailor suit made for Albert Edward, Prince of Wales, 1846.
Мода на морское постепенно развивается; самое ранее её отражение в женском костюме, которое мне удалось найти, датировано 1871 годом.
Sailor Blouse Latest Ladies Corseted Fashions Engraving Victorian Illustration 1871 Paris, France
И вот оно развивается, входя в повседневную жизнь; теперь морской стиль - это обычность, в него наряжены все дети, его можно отыскать в гардеробе едва не любой женщины.
Haas Brothers, two-piece dress, red and white cotton, circa 1894, USA.
Dress, 1895.
Разумеется, все мне скажут, что второе и очень важное пришествие морского стиля в моду - это новаторство Коко Шанель, но нас это уже не интересует. мы могли бы сделать попытку разобраться, откуда художник по костюмам взял конкретно это платье; но нам довольно понимать, с чем он его соотносит. А здесь - всего два варианта. Либо ни с чем и это его собственная выдумка, раз матрос, значит, должно быть что-то такое. Либо же - это отсылка ко всему времени за неимением других доступных возможностей. Ну во что нарядить Онорину? Тем более им, советским киношникам, у которых в бюджете моль повесилась. Без сомнения, наиболее вероятен второй вариант: не может здесь быть случайного выбора, ибо художники по костюмам явно опытные.
Итак, давайте, наконец, займёмся платьем. Из общего плана нам видно, что оно не достаёт и до лодыжек: отлично видны белые сапожки, наконц-то Онорина надела другую обувь! Платье такое коротенькое, оно явно не по возрасту серьёзной замужней даме. Между прочим, уже матери! Кстати, безобразники родители: куда они дели своего мальчика, усвистав в путешествие? Они его что, Этцелю сбагрили? 
И решили оторваться: один - за столом писать, другая - юнгой работать в платьице, какие лет десять уже не носила. У неё, кстати, ещё и рукав три четверти. Ну совсем ай-яй-яй.
Наверное, платье всё же разделено на юбку и блузу, декорированную воротником, галстуком и характерным поясом.
Онорина спускается в каюту, потому что капитан Дюлонг указал ей на что-то впереди: пресловутый Гибралтар и Средиземное море, которое она в действительности едва переносила.
Мы уже видели на общем плане, что из-под платья выглядывает у Онорины что-то наподобие нижней юбки, да, она в самом деле там есть! Сейчас мы поведём себя очень нескромно.
Впрочем, она сама виновата: девчонка!
Чулки! Ура, ура, чулки! И даже сапожки на миг показались, похоже, они опять расстёгнуты. Возможно, они просто не сходились. А вот не носить панталоны нехорошо. Продует. В море же!
Drawers 1863
Stockings 1850–60 American
Stockings 1870 French
Чулки, кстати, часто были цветные: сейчас такое буйство красок в колготках не наблюдается.
И носили чулки, как известно, на подвязках.
Осторожно, стыдоба!!
Female Nude Circle of Louis-Adolphe Humbert de Molard ca. 1855.
Ну что же, осталось поговорить о шляпке и причёске.
Соломенная шляпка - канотье, именно вот такая, плоская и с небольшими полями, вошла в моду ещё в начале девятнадцатого столетия; и ко времени встречи Онорины и Жюля она уже укрепилась в модном сознании как предмет одежды для неформальных выходов и отдыха. Помните, в водевиле с одноимённым названием дама отправилась в ней за город встречаться с любовником. Там, правда, было не канотье, но тоже шляпа из, да-да, из итальянской соломы с алыми маками, чёрт бы их побрал. мы помним, что Онорина уже показывалась нам в соломенной шляпке, когда впервые встретилась с Жюлем. Это вообще может быть одна и та же шляпка, просто перевязанная разными лентами.
Пройдёт ещё много времени, прежде чем канотье утвердится как традиционный элемент британской школьной формы: вот тогда его возненавидят. А в 80-ых годах девятнадцатого века все были просто в восторге от неё. Онорина, предвосхищая события, тоже любит свою шляпку.
Straw hat with embellishment, ca 1850-1860 (Snowshill Wade Costume Collection).
1890s, America - Sailor hat - Silk, straw.
Boater 1860–79 American straw, cotton.
Осталось сказать лишь о причёске. И, в общем-то, всё прозаично: распущенные завитые волосы. Ветер! К чему стараться и городить что-то большее.
ДОПОЛНЕНИЕ:
В том же костюме мы видим Онорину, когда «Поиски...» подходят к своему всеобъясняющему концу.
У этого места нет и не может быть названия. Не Гибралтар - и не что бы то ни было.
До новых встреч!